В годы Гражданской войны появились и нехарактерные для прежних времен нововведения. Так, в сентябре 1918 г. было образовано общество офицеров Оренбургского казачьего войска1155. Очевидно, это был своеобразный офицерский профсоюз для защиты корпоративных интересов. Создание такого общества было видимым проявлением политизации казачьего офицерства периода Гражданской войны. Кстати, вскоре после своего учреждения общество по решению 3-го чрезвычайного Войскового Круга было закрыто как имеющее политический характер1156.
Тем не менее определенная тенденция налицо. Если до 1917 г. для офицеров политики, как таковой, не существовало, то в новых условиях политические пристрастия нередко предопределяли поступки офицеров. Среди оренбуржцев, не считая перешедших к красным, наиболее ярким примером офицера, для которого партийность возобладала над воинским долгом, стал член партии эсеров Генштаба полковник Ф.Е. Махин, который стал одним из активных участников военного заговора против атамана А.И. Дутова в декабре 1918 г. Махин был не одинок. «Социалистический душок» казачьи офицеры отмечали и у еще одного старшего офицера – командира 17-го Оренбургского казачьего полка полковника Н.Г. Смирнова1157.
Во второй половине 1918-го – первой половине 1919 г. в ожесточенной борьбе на Урале решалась дальнейшая судьба России. Обстановка на фронте Юго-Западной армии складывалась следующим образом. В состав только что образованной Юго-Западной армии телеграммой начальника штаба Верховного главнокомандующего № 309 от 17 октября была включена Бузулукская группа полковника Махина. Сам Махин получил назначение на должность командующего войсками Ташкентской группы и командующего Оренбургской казачьей пластунской дивизией и 20 октября выехал в Ак-Булак1158, а в командование войсками Бузулукской группы вступил начальник 2-й Сызранской стрелковой дивизии полковник Бакич1159. Помимо Бузулукской и Ташкентской групп войск в состав Юго-Западной армии входила и Уральская группа под командованием генерал-майора В.И. Акутина. По свидетельству одного из участников Гражданской войны на Урале на стороне красных, уральцы были гораздо реакционнее (т. е. непримиримее) оренбуржцев, лучше относившихся к красным и часто остававшихся в своих станицах при отступлении белых (уральцы, как правило, в этом случаи уходили с армией)1160.
Задачей армии было сдерживать наступление красных, причем на Бузулукском направлении предполагалась пассивная оборона на укрепленных позициях, являвшихся на самом деле фикцией1161, до окончания формирования Оренбургской казачьей сводной дивизии, после чего, по всей видимости, предполагалось наступление. Уральская группа должна была обороняться на Саратовском направлении и прикрывать Уральскую область, а также войти в связь с Астраханским казачьим войском и войсками полковника Л.Ф. Бичерахова, действовавшими на западном берегу Каспийского моря.
Лишь Ташкентская группа Махина после перегруппировки должна была перейти в решительное наступление и взять город Актюбинск, приготовившись «к безостановочному продвижению на Ташкент»1162. В резерве у Дутова в конце октября оставалась лишь 5-я Оренбургская стрелковая дивизия.
Есть основания полагать, что решение Дутова наступать на Актюбинск и далее на Ташкент в своей основе имело не только военные соображения. Осенью 1918 г. к Дутову из Туркестана с секретной миссией был направлен член антибольшевистской подпольной Туркестанской военной организации поручик П.П. Папенгут (назад в Туркестан он возвращаться не стал, а впоследствии дослужился у Дутова до чина полковника, став его штаб-офицером для поручений). Папенгут должен был передать Дутову письмо полковника И.М. Зайцева с изложением подготовленного белыми подпольщиками, вероятно, совместно с британской разведкой плана общего восстания в Туркестане против большевиков, в котором должны были принять участие как белые и их союзники англичане, так и местные ферганские, бухарские и туркменские повстанцы (басмачи). Дутова просили поддержать восстание наступлением на Актюбинск, что он и предпринял. По мнению командующего войсками Туркестанской Советской Республики Г.В. Зиновьева, Дутов рассчитывал захватить Туркестан и использовать его как базу в случае отступления с Южного Урала. При этом, как писал Зиновьев, «Ашхабадский и Ферганский фронты, хотя они и были серьезны, но не имели того решающего значения, как Оренбургский»1163. Момент был выбран очень удачно – после оставления Оренбурга и бегства в Туркестан и до присылки в декабре 1918 г. боеприпасов из центра с караваном А.Т. Джангильдина (20 000 винтовок, 2 000 000 патронов, 10 000 бомб, 7 пулеметов) войска Зиновьева практически не имели патронов.
Вообще воинство Зиновьева со стороны выглядело довольно оригинально. По словам очевидца, «пестро выглядела армия – шляпы, папахи, фуражки, кепки, даже приспособленные для головы дамские муфты… Армяки, шубы, шинели, кафтаны, тужурки… Лохматые, сделанные из кошмы сапоги…»1164. Помимо отсутствия одежды, войска красных не имели топлива для разогрева пищи, обогрева помещений и работы паровозов. Топили кизяком, разбирали на дрова железнодорожные постройки, позднее из Ташкента в качестве топлива было доставлено три эшелона сушеной рыбы1165. Тем не менее на этом фронте силы красных превышали 17 000 человек1166 (по другим данным, их численность доходила до 30 000 человек1167, минимальная цифра составляет 10 400—10 800 штыков и сабель при 31 орудии1168), что представляло довольно серьезную угрозу для армии Дутова.
Наступление Дутова должно было послужить сигналом к восстанию в Туркестане. Однако восстание в самый разгар его подготовки из-за предательства потерпело неудачу, вследствие чего наступление Дутова оказалось бессмысленным1169. Сам атаман для поддержания связи с туркестанским подпольем направил в Фергану в начале октября 1918 г. есаула Н.М. Юдина с проектом договора о создании Юго-Восточного союза1170 (по другим данным – Восточного союза1171). Дутов решил вернуться к идее союза, разработанной еще в 1917 г. на юге России. Однако у реанимированного проекта были и свои особенности. В частности, огромным союзом должно было руководить оренбургское правительство с самим Дутовым во главе. По проекту Дутова в состав союза должны были войти Оренбургское, Уральское, Сибирское, Семиреченское и Астраханское казачьи войска, Башкирия, Казахстан, Туркестан, Хива и Бухара, а также, в перспективе, Кубанское и Терское казачьи войска. Допускалась внутренняя самостоятельность вошедших территорий при военно-политическом и хозяйственном взаимодействии. Столицей союза должен был стать Оренбург, откуда и исходила инициатива его создания (идею одобрил Войсковой Круг Оренбургского казачьего войска). Таким образом, Дутов вынашивал честолюбивый, но по-своему политически наивный план создания подчиненной себе огромной конфедерации. Слишком разнородные силы предполагалось включить в ее состав. Впрочем, после Государственного совещания, а тем более после объединения антибольшевистских сил под властью адмирала А.В. Колчака необходимость в таком союзе отпала, как отпала и сама возможность его организации во главе с таким высокопоставленным политическим и военным деятелем, как Дутов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});